Живем под собою не чуя страны?  
Осип, проснись, она давно на горбу.  
И предки твои эту тяжесть несли,  
И дети твои ее понесут.

Живем под собою не чуя страны.
Не бросить и с пути не свернуть.  
Награду прими за эти труды -
Еще один грузик на грудь.

Так и бредем, каторжные, так и ползем, словно брошены мы.  
На одной лодыжке - душа русская, на другой лодыжке - чудеса Божьи.  
А Бог и не слышит, он мирно спит над этим пейзажем молочным  
На постовой вышке, так стучите своими лбами погромче.

Ничего не слышно за хрустом наста: крестик и свастика - все, что осталось.  
Может статься, что нужно надеяться только на пару излишеств по акции.  
Когда же стало так пусто наше-то свято место?  
И, вроде, негусто, и, вроде, все вместе, но как нас все это до смерти не бесит?

И что бы нам с этой ночью не сладить? Во тьме стихов больше, во тьме стихи слаще .  
И музыку с древности ложками жрали: порядочно тоже музыкального стажа.  
Спасаясь от этой зимы, из века в век горланим и пляшем.  
В агонии скачем, как бешеные, но эти танцы на льду нигде не покажут.

Живем под собою не чуя страны?  
Осип, проснись, она давно на горбу.  
И предки твои эту тяжесть несли,  
И дети твои ее понесут.

Живем под собою не чуя страны.
Не бросить и с пути не свернуть.  
Награду прими за эти труды -
Еще один грузик на грудь.

Но родину-берёзу, на радость бесам, порубили, нетрезвые, тремя топорами.  
В единственном сквере, ругаются скверно, на время, хоть лучше еще не бывало.  
Наугад несется тройка, хмельной возничий то бьет, то целует.  
Кто пьяной партии вообще позволил сесть за руль?

Я совсем не чист, чекни мой плейлист, ФСБшник-вуайерист.  
Русский рок подох, но не все так плохо: наступит день и русский рэп родится  
Время-реактив проявит все: и кое-кто не пройдет этот тест.  
Но он все ест, набирает вес, чтобы было, что положить под крест.

Может быть, стерпится-слюбится, но мне в это не верится.  
Любви нет на улице, утрамбованной берцами.  
Громко смеемся над иностранцами, еле плетемся, но рано старимся.  
Полные грации с раннего детства в нео-Освенциме оковами бряцаем.

Altius