***
и вот мы, а стало быть никто,
надеваем скафандры своих авто,
чувствуем в воздухе что-то не то,
на работу по пробкам напряженно хуячим,
улыбаемся только радиопередачам,
прикладываемся к кофейным стаканам горячим,
ежеминутно так обжигаясь.
город полон светящихся автоматов,
где наивысшие из приматов,
чей взгляд, неспокоен, суров и матов,
вопрошающим знаком к экрану склонясь,
ошибиться в наборе чисел боясь,
продлевают давно уже тянущуюся связь
и уходят, чека не дожидаясь.
да, мы пасынки изобилия,
с наслаждением
изобличаем свою же
жуликоватую душу,
тормоз автомобиля
затягиваем потуже,
рвемся скорей наружу.
вьем веревки из обильно смазанных маслом слов,
из недосмотренных снов, любим ласковых псов,
повторяем смыслы, увлекаемся перечислениями,
начинаниями, столпотворениями,
обмениваемся мнениями, сомнениями, маниями,
перебираем звания.
хотим созидать,
а на деле,
без предательства не проходит недели,
предаем себя, предаемся сами,
и совсем не тому,
чему бы хотели часами
посвящать свое имя, судьбу, тело,
весь этот набор хромосом, всю эту боль хиросим,
нагасак, орлеанов и прочих жертвенных алтарей,
мы вообще ведь не так хотим,
но будущее опустело, уже давно. всё скорей
его вакуум пожирает сегодняшнее настоящее,
стоящее прошлое,
тьма гудящая,
материю времени теребя,
отнимает у нас последних себя.
это такая запретная тема,
ты сразу предатель, если ее затронуть,
мол, мы, стиснув зубы, здесь системно
стараемся ничего не помнить,
не понимать, упускать из виду,
держать на радостях жизни внимание,
не размышлять о ничтожности вида
и способа
нашего существования,
даже со всеми полетами в космос, бурением льдов,
со всеми титанами мысли, маэстрами слов,
со всею вселенной, религией, Богом.
да, даже со всемогущим,
если он все-таки есть.
все так и есть.
мир лишен смысла или непостижим,
что, в конечном счете, одно и то же.
питайся правильно, соблюдай режим,
при плохой игре, да с довольной рожей
на фоне бесконечно большой пустоты
изображаем громадный диапазон интересов,
детям мороженное, бабам цветы,
ни возражений тебе ни протестов.
восхищаемся подвигом, сожалеем о катастрофе,
рассуждаем о качестве кофе
в макдаке, холим свои заусенцы.
завязываем отношения, завязываем с отношениями…
умоляем не уходить, не умаляем заслуг.
спотыкаемся в каждой фразе, во всем подряд,
находим причин, как минимум, двадцать,
ничему не верить, что говорят,
ибо положено сомневаться
в просьбах о помощи, в цвете стен,
подбирать себе правду сносную,
мы ведь большие мальчики, из всех систем
предпочитаем солнечную и кровеносную.
в воздухе радуга гнется дугой,
жизни парабола семикратная,
мир, он реально такой другой,
его нужно описывать от обратного.

Дмитрий Чубенко – И вот мы, а стало быть никто..

***
здравствуй, ты, в будущем или прошлом.
сам
себе
расскажу,
что я сейчас
есть,
ем, иду, думаю и так далее.
я не ношу медалей,
знаешь, мне их и не дали даже,
наверно, не заслужил.
я в целом честно жил,
жил, жил не рвал,
разве что временами,
в необъяснимой попытке взять то, что скорее не нужно, чем невозможно.
с нами
происходили разные метаморфозы,
от живописи до прозы,
от обнаженных тел в красном свете
на влажной еще бумаге
до обожженных самбукой губ,
до драки в универмаге,
от хрипоты с утра и хрипотцы под вечер
до полной утраты волшебного дара речи.
все это было с нами,
приходили цунами,
уходили цунами.
вторая волна вопреки приметам
была только жалким подобием первой,
менялись числа, дома,
при этом,
качались стены,
кончались нервы.
теперь нам стыдно за откровенность с людьми, которым до нас нет дела,
я не хотел, она не хотела,
предлоги кончались союзами,
части речи - частями тела.
я уже не читаю книг, я не знаю какие надо,
я с трудом успеваю хоть что-то, помимо ада
из официально бессмысленных телодвижений,
тысячи ритуальных сожжений,
плясок с бубнами перед зеркалом,
в белой комнате,
в тихом омуте.
думаешь, кто-то ведь там стоит, как в голливудском фильме,
кто-то сильный
один
или может одна,
молча держит бокал вина,
полируя задумчиво пальцем дно,
понимаю, сложно поверить в простое, но…
разбегаешься,
бьешь табуреткою это окно…
а там нет окна…
нет окна…
там простая стена,
просто менее выцветшая стена.
отражение в осколках шепчет «прости, друг»…
уж не знаю, какой это дантов круг.

Дмитрий Чубенко - Здравствуй, ты в будущем или прошлом...

***
кем бы то ни было, это было собой
кем ни будь, быть все равно сложно,
ты оставляешь себе любой
выбор еще возможным.
наше
внутренне пространство,
понимаешь, какое дело,
давно сократилось
до размеров меньших, чем наше тело,
потому с загадочным постоянством,
стоя в полном автобусе,
на второй полосе,
носом к носу, лицом к лицу, мы все,
жмуримся, силимся не впускать,
искать мелочь, передавать за проезд, опять искать,
только бы не дышать чужим воздухом,
только бы не мешать выхлопные с личными.
там под языком где-то в горле ком,
подкатывает к девочке вовсе не по-столичному.

мы цельнометаллические оболочки,
об нас, что об стену горох,
не хуже,
только грохот, качка, да пыль снаружи,
да маленькие о’блачки, облачка’, облачки’,
мыслей-смыслей или
мыслов-смыслов…
мы такие редкие все, глубинные,
нас не достать, ни пинцетом,
ни прочими длинными
приспособлениями,
даже ночью, входя друг в друга,
вырываясь из этого чертова круга,
умудряемся не коснуться по-настоящему,
а потом, прижимаясь к спящему,
липкому от недавних усилий телу,
ты жалеешь, что не успел, а
потом жалеешь, что торопился,
вспоминаешь соседа, который спился,
ощущаешь себя бесконечно чужим, и
грустишь, что все стали такими большими.
в голове дурацкое «Джимми-Джимми..»


Dmitry Chubenko

Popular tracks