Omoide no Marnie Soundtrack Ongakushuu

Shio No Michihiki

Shimecchi Yashiki

Omoide No Marnie

Marnie

Hisako No Hanashi 1

Boat No Ue No Futari

Aoi Nikki

Anna

Fine On The Outside

А судьи кто? - За древностию лет 
К свободной жизни их вражда непримирима, 
Сужденья черпают из забытых газет 
Времен Очаковских и покоренья Крыма; 
Всегда готовые к журьбе, 
Поют все песнь одну и ту же, 
Не замечая об себе: 
Что старее, то хуже. 
Где, укажите нам, отечества отцы, * 
Которых мы должны принять за образцы? 
Не эти ли, грабительством богаты? 
Защиту от суда в друзьях нашли, в родстве, 
Великолепные соорудя палаты, 
Где разливаются в пирах и мотовстве, 
И где не воскресят клиенты-иностранцы * 
Прошедшего житья подлейшие черты. 
Да и кому в Москве не зажимали рты 
Обеды, ужины и танцы? 
Не тот ли, вы к кому меня еще с пелен, 
Для замыслов каких-то непонятных, 
Дитей возили на поклон? 
Тот Нестор * негодяев знатных, 
Толпою окруженный слуг; 
Усердствуя, они в часы вина и драки 
И честь и жизнь его не раз спасали: вдруг 
На них он выменил борзые три собаки!! ! 
Или вон тот еще, который для затей 
На крепостной балет согнал на многих фурах 
От матерей, отцов отторженных детей? ! 
Сам погружен умом в Зефирах и в Амурах, 
Заставил всю Москву дивиться их красе! 
Но должников * не согласил к отсрочке: 
Амуры и Зефиры все 
Распроданы поодиночке!! ! 
Вот те, которые дожили до седин! 
Вот уважать кого должны мы на безлюдьи! 
Вот наши строгие ценители и судьи! 
Теперь пускай из нас один, 
Из молодых людей, найдется - враг исканий, 
Не требуя ни мест, ни повышенья в чин, 
В науки он вперит ум, алчущий познаний; 
Или в душе его сам Бог возбудит жар 
К искусствам творческим, высоким и прекрасным, - 
Они тотчас: разбой! пожар! 
И прослывет у них мечтателем! опасным! ! -
Мундир! один мундир! он в прежнем их быту 
Когда-то укрывал, расшитый и красивый, 
Их слабодушие, рассудка нищету; 
И нам за ними в путь счастливый! 
И в женах, дочерях - к мундиру та же страсть! 
Я сам к нему давно ль от нежности отрекся? ! 
Теперь уж в это мне ребячество не впасть; 
Но кто б тогда за всеми не повлекся? 
Когда из гвардии, иные от двора 
Сюда на время приезжали, - 
Кричали женщины: ура! 
И в воздух чепчики бросали!

Грибоедов "Горе от ума", монолог Чацкого "А судьи кто?"

Пророк
Духовной жаждою томим,
В пустыне мрачной я влачился,
И шестикрылый серафим
На перепутье мне явился;
Перстами легкими как сон
Моих зениц коснулся он:
Отверзлись вещие зеницы,
Как у испуганной орлицы.
Моих ушей коснулся он,
И их наполнил шум и звон:
И внял я неба содроганье,
И горний ангелов полет,
И гад морских подводный ход,
И дольней лозы прозябанье.
И он к устам моим приник,
И вырвал грешный мой язык,
И празднословный и лукавый,
И жало мудрыя змеи
В уста замершие мои
Вложил десницею кровавой.
И он мне грудь рассек мечом,
И сердце трепетное вынул,
И угль, пылающий огнем,
Во грудь отверстую водвинул.
Как труп в пустыне я лежал,
И бога глас ко мне воззвал:
«Восстань, пророк, и виждь, и внемли,
Исполнись волею моей,
И, обходя моря и земли,
Глаголом жги сердца людей».

Пушкин "Пророк"

В пустыне чахлой и скупой,
На почве, зноем раскаленной,
Анчар, как грозный часовой,
Стоит — один во всей вселенной.

Природа жаждущих степей
Его в день гнева породила,
И зелень мертвую ветвей
И корни ядом напоила.

Яд каплет сквозь его кору,
К полудню растопясь от зною,
И застывает ввечеру
Густой прозрачною смолою.

К нему и птица не летит,
И тигр нейдет: лишь вихорь черный
На древо смерти набежит —
И мчится прочь, уже тлетворный.

И если туча оросит,
Блуждая, лист его дремучий,
С его ветвей, уж ядовит,
Стекает дождь в песок горючий.

Но человека человек
Послал к анчару властным взглядом,
И тот послушно в путь потек
И к утру возвратился с ядом.

Принес он смертную смолу
Да ветвь с увядшими листами,
И пот по бледному челу
Струился хладными ручьями;

Принес — и ослабел и лег
Под сводом шалаша на лыки,
И умер бедный раб у ног
Непобедимого владыки.

А царь тем ядом напитал
Свои послушливые стрелы
И с ними гибель разослал
К соседям в чуждые пределы.

Ëèðèêà

Пушкин "Анчар"

Над широким берегом Дуная, 
Над великой Галицкой землей 
Плачет, из Путивля долетая, 
Голос Ярославны молодой: 
 
«Обернусь я, бедная, кукушкой, 
По Дунаю-речке полечу 
И рукав с бобровою опушкой, 
Наклонясь, в Каяле омочу. 
 
Улетят, развеются туманы, 
Приоткроет очи Игорь-князь, 
И утру кровавые я раны, 
Над могучим телом наклонясь» . 
 
Далеко в Путивле, на забрале, 
Лишь заря займется поутру, 
Ярославна, полная печали, 
Как кукушка, кличет на юру: 
 
«Что ты, Ветер, злобно повеваешь, 
Что клубишь туманы у реки, 
Стрелы половецкие вздымаешь, 
Мечешь их на русские полки? 
 
Чем тебе не любо на просторе 
Высоко под облаком летать, 
Корабли лелеять в синем море, 
За кормою волны колыхать? 
 
Ты же, стрелы вражеские сея, 
Только смертью веешь с высоты. 
Ах, зачем, зачем мое веселье 
В ковылях навек развеял ты? » 
 
На заре в Путивле причитая, 
Как кукушка раннею весной, 
Ярославна кличет молодая, 
На стене рыдая городской: 
 
«Днепр мой славный! Каменные горы 
В землях половецких ты пробил, 
Святослава в дальние просторы 
До полков Кобяковых носил. 
 
Возлелей же князя, господине, 
Сохрани на дальней стороне, 
Чтоб забыла слезы я отныне, 
Чтобы жив вернулся он ко мне! » 
 
Далеко в Путивле, на забрале, 
Лишь заря займется поутру, 
Ярославна, полная печали, 
Как кукушка, кличет на юру: 
 
«Солнце трижды светлое! С тобою 
Каждому приветно и тепло. 
Что ж ты войско князя удалое 
Жаркими лучами обожгло? 
 
И зачем в пустыне ты безводной 
Под ударом грозных половчан 
Жаждою стянуло лук походный, 
Горем переполнило колчан?»

Àóäèîõðåñòîìàòèÿ

Плач Ярославны "Слово о полку Игореве"

Любви, надежды, тихой славы
Недолго нежил нас обман,
Исчезли юные забавы,
Как сон, как утренний туман;
Но в нас горит еще желанье,
Под гнетом власти роковой
Нетерпеливою душой
Отчизны внемлем призыванье.
Мы ждем с томленьем упованья
Минуты вольности святой,
Как ждет любовник молодой
Минуты верного свиданья.
Пока свободою горим,
Пока сердца для чести живы,
Мой друг, отчизне посвятим
Души прекрасные порывы!
Товарищ, верь: взойдет она,
Звезда пленительного счастья,
Россия вспрянет ото сна,
И на обломках самовластья
Напишут наши имена!

Пушкин "К Чаадаеву"

Погиб поэт! — невольник чести — 
Пал, оклеветанный молвой,
С свинцом в груди и жаждой мести,
Поникнув гордой головой!..
Не вынесла душа поэта
Позора мелочных обид,
Восстал он против мнений света
Один как прежде... и убит!
Убит!.. к чему теперь рыданья,
Пустых похвал ненужный хор,
И жалкий лепет оправданья?
Судьбы свершился приговор!
Не вы ль сперва так злобно гнали
Его свободный, смелый дар
И для потехи раздували
Чуть затаившийся пожар?
Что ж? веселитесь... — он мучений
Последних вынести не мог:
Угас, как светоч, дивный гений,
Увял торжественный венок. 
Его убийца хладнокровно
Навел удар... спасенья нет:
Пустое сердце бьется ровно,
В руке не дрогнул пистолет.
И что за диво?.. издалёка, 
Подобный сотням беглецов,
На ловлю счастья и чинов
Заброшен к нам по воле рока;
Смеясь, он дерзко презирал
Земли чужой язык и нравы;
Не мог щадить он нашей славы;
Не мог понять в сей миг кровавый,
На что он руку поднимал!.. 

                      И он убит — и взят могилой,
            Как тот певец, неведомый, но милый,
                      Добыча ревности глухой,
            Воспетый им с такою чудной силой,
Сраженный, как и он, безжалостной рукой. 

Зачем от мирных нег и дружбы простодушной
Вступил он в этот свет завистливый и душный
Для сердца вольного и пламенных страстей?
Зачем он руку дал клеветникам ничтожным,
Зачем поверил он словам и ласкам ложным,
      Он, с юных лет постигнувший людей?.. 

И прежний сняв венок — они венец терновый,
Увитый лаврами, надели на него:
                      Но иглы тайные сурово
                      Язвили славное чело;
Отравлены его последние мгновенья
Коварным шопотом насмешливых невежд,
        И умер он — с напрасной жаждой мщенья,
С досадой тайною обманутых надежд.
                      Замолкли звуки чудных песен,
                      Не раздаваться им опять:
                      Приют певца угрюм и тесен,
                      И на устах его печать. — 

                      А вы, надменные потомки
Известной подлостью прославленных отцов,
Пятою рабскою поправшие обломки
Игрою счастия обиженных родов!
Вы, жадною толпой стоящие у трона,
Свободы, Гения и Славы палачи!
        Таитесь вы под сению закона,
        Пред вами суд и правда — всё молчи!..
Но есть и божий суд, наперсники разврата!
                      Есть грозный суд: он ждет;
                      Он не доступен звону злата,
И мысли и дела он знает наперед.
Тогда напрасно вы прибегнете к злословью:
                      Оно вам не поможет вновь,
И вы не смоете всей вашей черной кровью
                      Поэта праведную кровь!

                              

Лермонтов "Смерть поэта"

Предвижу все: вас оскорбит
Печальной тайны объясненье.
Какое горькое презренье
Ваш гордый взгляд изобразит!
Чего хочу? с какою целью
Открою душу вам свою?
Какому злобному веселью,
Быть может, повод подаю!

Случайно вас когда-то встретя,
В вас искру нежности заметя,
Я ей поверить не посмел:
Привычке милой не дал ходу;
Свою постылую свободу
Я потерять не захотел.
Еще одно нас разлучило.. .
Несчастной жертвой Ленской пал.. .
Ото всего, что сердцу мило,
Тогда я сердце оторвал;
Чужой для всех, ничем не связан,
Я думал: вольность и покой
Замена счастью. Боже мой!
Как я ошибся, как наказан!

Нет, поминутно видеть вас,
Повсюду следовать за вами,
Улыбку уст, движенье глаз
Ловить влюбленными глазами,
Внимать вам долго, понимать
Душой все ваше совершенство,
Пред вами в муках замирать,
Бледнеть и гаснуть.. . вот блаженство!

И я лишен того: для вас
Тащусь повсюду наудачу;
Мне дорог день, мне дорог час:
А я в напрасной скуке трачу
Судьбой отсчитанные дни.
И так уж тягостны они.
Я знаю: век уж мой измерен;
Но чтоб продлилась жизнь моя,
Я утром должен быть уверен,
Что с вами днем увижусь я.. .

Боюсь: в мольбе моей смиренной
Увидит ваш суровый взор
Затеи хитрости презренной -
И слышу гневный ваш укор.
Когда б вы знали, как ужасно
Томиться жаждою любви,
Пылать - и разумом всечасно
Смирять волнение в крови;
Желать обнять у вас колени,
И, зарыдав, у ваших ног
Излить мольбы, признанья, пени,
Все, все, что выразить бы мог.
А между тем притворным хладом
Вооружать и речь и взор,
Вести спокойный разговор,
Глядеть на вас веселым взглядом!. .

Но так и быть: я сам себе
Противиться не в силах боле;
Все решено: я в вашей воле,
И предаюсь моей судьбе.

Лера Насонова

Popular tracks