


Мы живём, будто призраки в старом подъезде,  
Где лампы мигают, как пульс на ленте.  
Ты молчишь — а я слышу сквозь дым твои слёзы,  
В твоих венах не кровь — только лёд и занозы.  

Я бы спас, если б знал, кто из нас тут тонет.  
Я ношу твои страхи, как дыры в ладонях.  
Твои сны пахнут гарью, таблетки — молитвой,  
А любовь у нас — будто бы лезвие скрыто.


Мы с тобой — не живые, мы просто играем.  
Ты — слепая, я — глух, и никто не считает.  
Все слова обожгли, все касания — яд,  
Но ты всё ещё рядом… Ты всё ещё — яд.


Ты рисуешь на стенах разбитые лица,  
Каждое — как моё, только без зрачниц.  
Мы целуемся болью, как будто привычка,  
И на шее твоей — мой след, как страница.  

Ты шепчешь: «уйди», но держишь за пальцы.  
Говоришь, что не любишь — но смотришь, как в танце.  
Мы пылаем без пламени, тонем без дна,  
Но нам нравится это — ведь тут тишина.


Я помню, как ты говорила во сне,  
Что любовь — это пепел в слепом вине.  
Я пил тебя каплями, будто спасенье,  
Но остался лишь яд… и твое отраженье.


Мы сгорим без огня, исчезнем без звука…  
И останемся пылью на венах друг друга.  
Просто призраки в теле, без права дышать…  
Но я выбрал тебя. Даже если — сгорать.



Призраки

Кишкок